Имя Ефрема Федосеевича Макарчука тесно связано с нашей Зимовниковской землей. Он – один из освободителей нашего края от немецко-фашистстких захватчиков. Его именем названа одна из улиц райцентра. Скоро Е.Ф. Макарчуку исполняется 100 лет со дня рождения. К этой дате планируется приезд в поселок дочери бесстрашного командира. Этой дате мы посвящаем нашу публикацию из газетного архива.

ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ

Раскаленная зноем степь звенела не цикадами, а войной. В воздухе проносились самолеты, рвались бомбы и снаряды, посвистывали пули. По дорогам шли беженцы. А вслед за ними, отбиваясь от наседавшего врага, усталые, измотанные двигались воинские части. Шли солдаты молчаливые, шли на восток, к великой русской реке.
Покидали воинские части поселок Зимовники. Тревожно было на душе, непрошенные слезы заволакивали глаза. «Что будет с нами?» - у каждого на устах был этот вопрос. «С нами» - женщинами, с малолетними детьми на руках, стариками, с теми, кто не мог уйти на восток. Не раз задавали себе этот вопрос. Спрашивали у военных из штаба какого-то подразделения, который располагался перед отступлением в домике на Кооперативной улице, где сейчас живет семья          В.С. Луценко.
Молодые пробовали шутить: «Жди меня и я вернусь», постарше сурово хмурили брови и молча отходили, крепко сжав губы.
Непривычно тихо стало в поселке, точно вымерли все. Но на рассвете летнего дня мычание коров возвестило, что жизнь продолжается. Вот-вот должны войти немцы. Муторно было на душе. Плакала, бродила по двору, потом приняла летную форму Валерия Холкина. Летчик хотел помочь эвакуироваться моей семье, но так случилось, что ему пришлось надеть форму пехотинца и вместо штурвала взять в руки автомат.
Горькие, нерадостные думы так заняли меня, что и не заметила, как кто-то шел через двор со стороны сада Сытниковых. Теперь-то сада нет, на его месте стоят дома зимовниковцев.
- Что, девица красная, плачешь?
Вопрос был неожиданным. Вздрогнула. Смотрю, стоит передо мной невысокого роста кряжистый человек в сером плаще, в военной фуражке. Глаза быстрые, живые и внимательные. На вид ему лет сорок пять было.
- Как же не плакать? Немец идет, а я с двумя детьми и матерью-старухой. Страшно, а вы отступаете, - говорю и присматриваюсь к нему. На гимнастерке заметила «шпалу». Думаю военный, но как тут оказался? И с расспросами к нему. А он улыбается и проговорил: «Много будешь знать – быстро состаришься. А вообще-то не все ушли кое-кто еще задержался». Военный указал на небольшой овражек неподалеку от нашего дома. (Овражек проходил по переулку Третьяковскому через Кооперативную. Сейчас он почти не заметен). Смотрю, там красноармейцы.
- Вот тебе и охрана, можешь не беспокоиться, - проговорил человек в плаще. Но тут его окликнули, и я узнала, что военный полковник.
Для чего задержалось и откуда появилось подразделение полковника, я не знаю. Жили мы по соседству, и командир часто посещал наш дом.
Наш дом. Он был домом и для Донцовых, Колесниковых, Брейкиных, Марченко, Капустянских. На ночь мы собирались все вместе, так было спокойнее. В первый же вечер пришел к нам полковник. Любопытно было узнать о нем, о его подразделении, о том, где фронт. На более щекотливые вопросы отвечал неизменное «много знать будете -  быстро состаритесь». Но положение дел не скрывал. Он-то и сказал, что Зимовники практически в кольце, немцы уже в Крестах, могут скоро появиться и здесь.
Неделя была прожита бок о бок. Полковник опекал наши семьи, подбадривал, вселял уверенность. Мы привыкли к нему. Очень просто он вошел в нашу жизнь. Первого немца, которого взяли в плен около моста у реки Малая Куберле, он показал нам. Видели и второго пленного.
С врагами он поступал, как требовало время и обстановка. Действовал в таких случаях спокойно, точно. Но случалось мне видеть, как он взвинчивался. А было это так. К нам на квартиру зашли раненые бойцы. Как они пробрались в поселок, не знаю. Но свой человек, родной. Обогреть, покормить – пожалуйста. И вот заходит командир и сразу: «Кто такие? Откуда?». Один рассказал о том, как немцы разбили госпиталь, как ему и другим ходячим пришлось уходить, подал документы. Два других документов из госпиталя не имели. Я услышала тогда слово «самострелы», а чуть позже поняла его. В этот момент не могли узнать полковника, как он ругался, кричал. Досталось и мне.
- Тот парень – честный воин, его корми, а за этих дезертиров не проси. Им дорога другая. Из-за таких- то и плачут матери наши, да и ты плакала.
Как-то зашел к нам и говорит: «Бургомистра вашего привезли. Идемте смотреть». Пошли я и Саша Ермакова. Она-то и узнала в бургомистре молодого Петра Р. (фамилию не называю), одно время работающего с Сашей в совхозе. Узнав об этом, командир вскипел весь. Мы поняли – предателю пощады не будет. На наш вопрос, что будет с парнем, резко ответил: «Посадим под божницу».
События развивались быстро. Поздним вечером к нам в дом зашел полковник.
- Через час в Зимовниках будут немцы. Мы уходим. Не плачьте, это не надолго. Ждите, том ваша помощь. А потом я не говорю «прощайте», а говорю «до свидания»». До скорого свиданья, полковник Макарчук. (Только при расставании мы узнали его фамилию).
Бойцы Макарчука ушли в ночь и растворились в ней.

ВСТРЕЧА ВТОРАЯ

Немцы заняли Зимовники не через час, как говорил Макарчук, а на третьи сутки. В тот день, когда они вошли в поселок, у нашего дома появился красноармеец из отряда полковника. Я думала, он не прорвался со всеми, а оказалось  он сбежал, три дня прятался в поселке и вот объявился.
Предатель мог пойти на все, и мы опасались. Всякие мысли были. А тут еще прошел слух, что в окопах за поселком убит  командир, немцы к нему не подпускают. Решили узнать, кто же это. Но опоздали. Кто-то из женщин, я так и не знаю, ночью забрали труп и похоронили. Но по приметам это был не Макарчук.
…Шла битва за Сталинград. Эхо победы докатилось и к нам в виде отступающих фашистских орд, траурных флагов и госпитальных повозок.
В нашем доме стоял майор немецкой армии. Он называл себя коммунистом,. Антифашистом. Не знаю, правда ли это, но к нам он относился по-человечески.
Однажды январским днем сорок третьего года в комнате немца состоялась беседа у карты с румынским офицером. Я краешком глаз смотрела на карту, а слова «Котельниково», «Элиста» говорили о многом. Мое любопытство могло кончится плохо, но… немец сказал: «Через день другой встречайте».
Восемь суток шли бои. Мы ждали с нетерпением своих бойцов. Сидели в подвале с Марией Александровной Бреус и думали, чем отметить приход войск. Мария первому бойцу решила подарить часы. У меня ничего не было и в знак победы я дала клятву отрезать косу.
На рассвете гул боя стих. Мы вышли из укрытия. Где-то за садом слышны голоса. С Елизаветой Дмитриевной Капустянской отважились пойти посмотреть. Кто там, и встретили советских бойцов.
Радость описать было трудно. Мы плакали смеялись,,… обнимались и танцевали. Утро занялось на славу красивое. Накануне ночью выпал снег, да глубокий,…. А потом проглянуло солнце. Даже природа радовалась нашему счастью.
Радостью всегда делишься. В одном человеке она не вмещается, побежала к подружкам. Мое внимание привлекла трофейная легковая машина, которая подъезжала к нашему дому. Возвратилась, бегу. В  мыслях одно. «Может, брат Иван заглянул». Подбегаю к порогу, а навстречу он, Ефрем Федосеевич Макарчук.
- Вот и свиданье. Чем же вы нас встречаете? – говорил Макарчук. А я плакала слезами радости. Встречала его как родного. Мария Бреус рассказала ему об уговоре нашем.
По-моему, в глазах его зажглись лукавые огоньки, но сразу же пропали, торопился полковник (да, он уже был полковником).
- Наше дело воевать, а ваше теперь помогать с тылу. До свиданья. Еще встретимся.

ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ

И встретились. Через день или два. Морозным январским днем. По дороге в центр поселка к парку шла машина с открытыми бортами, за ней похоронная процессия. У первого же военного спросила, кого хоронят. «Макарчука», - бросил тот на ходу. Но, видно, мой вид поразил его. Я едва слышала его дальний голос: «Вы знали его? Боевой офицер». – А я просила об одном – помочь проводить замечательного человека в последний путь.
Вместе со всеми я бросила горсть земли в его могилу.
О полковнике Ефреме Федосеевиче Макарчуке несколькими днями позже рассказал Валерий Холкин. Оказывается, под Сталинградом полковник прославился своими бесстрашными, смелыми рейдами в тыл врага. Макарчука любили, ценили, берегли. Но…
Холмик земли возвышается над его могилкой. Благодарные потомки увековечили память о славном сын сибирской земли, назвав одну из улиц Зимовников его именем, установили мемориальную плиту над его прахом.

Беложирова, М.И.                                                                                                                             Три встречи с полковником Макарчуком                                                                                                             {Текст}/ М. И. Беложирова  // Степная Новь. – 1996. – 5 марта. – С. 2.